В окопах времени - Страница 19

Фельдфебель закончил разговор и нажал клавишу отбоя на маленьком серебристом аппаратике, напоминавшем застывшую каплю.

— Еще минут десять, хлопцы, — сообщил он товарищам и принялся сдирать с себя опостылевший мундир. — Десять минут и катер нас заберет… Василич!!!

Седой, схватившись за грудь, медленно падал на землю. Кто-то кинулся ему на помощь, кто-то бросился в сторону, полагая, что по ним ведется огонь засевшим неподалеку стрелком.

«Фельдфебель» упал на колени и, подхватив голову седого, с тревогой всматривался в его помутневшие глаза.

— Василич, ты слышишь меня? Да отзовись же, старый черт! Ты что это удумал, а?

— Фигня… фигня война, главное… — маневры, — запинаясь, с трудом проговорил седой. — Вишь, какая закавыка, Олежка, сердце, видать, прихватило… стар я, выходит, для этих игр…

— Да ты что такое говоришь, Василич, — изменился в лице «фельдфебель». — Неужто из-за гниды этой? Ты же сам его линию отслеживал, помнишь, что эта сука в лагере после вытворяла? Или забыл, как он девчушку ту чешскую… потом, в сорок четвертом? А профессора?!

— Я и говорю… старый я для всего этого… — слабо улыбнулся седой.

— Черт! Черт! Черт!.. Да где этот гребаный катер?!! — «Фельдфебель» беспомощно оглянулся по сторонам. Солдаты, поняв, что внешней угрозы нет, молча стояли вокруг. — У нас же из лекарств только йод да бинты… Блин, ведь просил же хотя бы одну аптечку нормальную выдать! Перестраховщики, твою за ногу!.. Потерпи, Василич, потерпи еще чуток, а?

— А пацаненок-то наш все видел, — едва слышно прошептал седой, не открывая глаз. — Ты бы знал, Олежка, с какой ненавистью он на меня смотрел — еще немного и с голыми руками бы на нас бросился…

— Да знаю я, Василич, знаю, — плачуще сказал «фельдфебель», — и ребята тоже все видели.

— Хоть какая-то польза с той падали вышла, — негромко пробурчал солдат с обожженной щекой.

— Зуб даю, он через десять лет все как положено сделает — мы ж ему нынче такую правильную прививку поставили, закачаешься! Даже не сомневайся,

верь мне… А сейчас лучше помолчи, помолчи, Василич, не трать силы!….Василич?!!..

АЙ-ПИШНИК ОТЦА НАРОДОВ

...

1939 год. Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина.

— Товарищ Сталин, к вам Берия! — голос Поскребышева в телефонной трубке был сух и деловит. Вождь немного помолчал, обдумывая что-то, а затем негромко произнес:

— Пусть заходит.

— Здравствуйте, товарищ Сталин! — Берия остановился на строго рассчитанном расстоянии от вождя, поедая его преданным взглядом. В левой руке у него была внушительного вида красная папка с золотым грифом высшей степени секретности на обложке.

— Что там у тебя, Лаврентий? — устало спросил генсек, медленно набивая трубку. Нарком, правильно оценив настроение вождя, сноровисто раскрыл папку и вгляделся в текст на верхнем листе бумаги.

— Продолжите, пожалуйста, фразу: «Я шут, я арлекин, я…», — Берия пытливо посмотрел на Сталина.

— «Я просто смех!» — скучным голосом сказал Иосиф Виссарионович, не прекращая своего занятия.

— Та-ак-с! — зловеще протянул Берия. Его правая рука потянулась к кобуре.

— Нет, ну надо же быть таким идиотом! — Сталин, словно не замечая манипуляций главного чекиста, горестно возвел очи к потолку. — Лаврентий, это же вчерашний тест! — Берия торопливо, не спуская напряженного взгляда с раскуривающего трубку вождя, прошуршал листками, краем глаза прочел что-то и тут же густо покраснел.

— Простите, товарищ Сталин! Виноват, не углядел — работал допоздна, вот и забыл сменить конверты!

— Забыл он, — ворчливо произнес генсек, отправляясь в привычный поход по кабинету. Берия вытянулся в струнку. — Как дети малые, честное слово! Ну, что ты там опять ждешь или сегодняшний вариант тоже забыл?

— Никак нет! — нарком пошел пятнами. — Вот он! — Берия радостно потряс другим листком. Иосиф Виссарионович побуравил его тяжелым взглядом, то и дело скрываясь в облаках ароматного табачного дыма, и, наконец, благосклонно кивнул.

— В каком году «Динамо» Тбилиси выиграло Кубок кубков?

Сталин ошарашенно посмотрел на него.

— Вах, какие молодцы! Не знаю, что за Кубок, но все равно молодцы! Надо тренеров наградить! Не забудь на всех Указ подготовить!

— Да рано еще, Иосиф Виссарионович, — уныло протянул Берия. — Это еще через сорок два года только будет.

— Жаль! — вождь обиженно засопел. — Но, знаешь, все равно приятно! А то недавно товарищ Хрущев на заседании Политбюро хвастался, что в Америке всем «кузькину мать» показывал… с демонстрацией «матери»… а мне даже и ответить нечего было. Зато теперь я его точно сделаю! Ишь, распустились — один будущим памятником на Красной площади гордится, другой — кукурузой!

— Абсолютно с вами согласен! — торопливо согласился Берия.

Генсек, устав ходить, небрежно отодвинул один из стульев и присел, жестом предложив наркому присоединиться к нему. Они немного помолчали. Сталин думал о чем-то, Берия терпеливо ждал.

— Устал я, Лаврентий, — пожаловался вдруг вождь, прерывая напряженную тишину, повисшую было в кабинете. — Веришь, просыпаюсь каждое утро и думаю — а ну, как очередной засланец снова чего-нибудь натворил?! Вот подойду к окну, а там над кремлевскими башнями орлы или еще чего похлеще…

— Как я вас понимаю! — всхлипнул Берия. — Я ведь то же самое чувствую! Жене на глаза показаться стыдно — вот, знаю точно, что нет у меня никаких любовниц, а все одно, не по себе как-то! Словно обманываю ее. Даже не знаю с кем и когда, а все равно обманываю!