В окопах времени - Страница 76

Внезапно огромная молния, разрезав пополам полнеба, озарила все вокруг неверным, мерцающим синеватым светом, придав лицам присутствующих сходство с ожившими мертвецами. Молния погасла, но свет из неведомого источника сиял по-прежнему, подавляя и без того малозаметные солнечные лучи, изредка пробивающиеся в разрывы облаков. Причем свет становился, казалось, все ярче и ярче. Неожиданно полыхнула еще одна молния, и на пустынной в такую погоду площади появилось нечто невообразимое. Похожая на дилижанс, но немного меньше по размеру, без лошадей, с окнами, вдруг вспыхнувшими желтым светом, повозка остановилась, громыхая и распространяя непонятные противные запахи, недалеко от свиты Императора. Все, увидевшие это чудо, застыли, словно действительно пораженные молнией. Между тем в повозке открылись двери и на мостовую в сопровождении неритмичной, дерганой, какой-то дикарской музыки высадились несколько нелепо одетых людей.

Придворные испуганно следили за всем этим действом, крестясь и читая «Отче наш», лишь сам Государь и генерал Паскевич встретили непонятное явление с мужеством настоящих военных. Генерал выдвинулся вперед, прикрывая императора, в этот же момент снова полыхнула молния, невольно заставив всех зажмуриться на несколько секунд. Когда она погасла, обнаружилось, что повозка исчезла, и несколько странно одетых юношей и девиц, изумленно оглядываясь, все еще стояли на площади.

* * *

— Итак, — следователь Константин Петрович внимательно посмотрел на девицу, похоже, самую толковую из всех гостей. — Опишите, сударыня, что вы знаете про царствование Его Императорского Величества Николая I.

— Николай I, — помощника, первый раз работающего с гостями, аж передернуло от такого фамильярного отношения к императору, — пришел к власти… кажись, после брата. В первый же день правления сотня этих… чин такой, на пэ…

— Полковников? Поручиков? Прапорщиков, — стал подсказывать молодой и дерзкий помощник следователя Христофор Иванович.

— Да, прапорщиков… то ли восстание подняли, то ли революцию… Так это ж декабристы! — внезапно озарило гостью. — Но Николай их всех… — девица сложила пальцы в кулачок, выставила указательный, подняла большой и сказала загадочное: «Тыж-тыж-тыж-тыж-тыж».

— Что, простите? — поднял брови следователь.

— Ну это… казнил их всех, поубивал…

Следователь закашлялся и многозначительно переглянулся с помощником.

— Продолжайте, пожалуйста, Анна Васильевна.

— Было это в девятьсот пятом… ой, в восемьсот пятом… или двадцать пятом году… О! Грибоедов еще говорил, что ста прапорщиков недостаточно, чтобы изменить что-то в России.

— Уточните, пожалуйста, какой Грибоедов? — попросил следователь.

— Ну тот, у которого «Горе от ума». У меня еще по нему сочинение было…

— Не скажете, поддерживал ли он декабристов? — спросил Христофор Иванович.

— Нам говорили… говорили… — стала вспоминать гостья, — нет, он их не поддерживал, но его книгу, «Горе от ума», запретили, и она была у каждого декабриста. Она их вдохновляла… Его поэтому и посадили…

— Вы не знаете, он потом участвовал в каких-нибудь мятежах, восстаниях? — не унимался следователь.

— Нет, его потом убили. Он дипломатом был, его послали в Персию… а может, к туркам… ну куда-то туда! — махнула рукой в сторону Анна Васильевна. — Он мир очень хороший заключил, его потому и убили, порубили на куски.

— Кстати, а что вы скажете про судьбу Пушкина и Лермонтова? Ваши друзья утверждают, что они тоже убиты.

— Да, Пушкина убил Дантес, на дуэли. Кажется, в 37-м году. Или он родился в 37-м? Не помню. Нет, не убил, а ранил. Пушкин застрелил Дантеса, но и сам умер. Он долго умирал и с книгами прощался…

— А Лермонтов?

— Лермонтов? Его тоже на дуэли убили, молодой был, лет тридцать… Где — не помню… Помню, он бабушку любил, и она его. Кавказ любил, про него стихи писал…

Константин Петрович довольно кивнул. Что ж, Анна Васильевна демонстрирует пока отменные знания истории для гостей. Пусть и много ошибок совершает, но хотя бы знает, когда воевали с Наполеоном и некоторые другие подробности… Кстати, даже из этой обрывочной информации можно кое-что выцедить. Лермонтов любил Кавказ, значит, он туда ездил, и, возможно, его там и убили горцы…

— Про великих поэтов и писателей мы с вами еще поговорим. Давайте вернемся к царствованию Его Императорского Величества Николая I. Вот один ваш друг говорит, что его расстреляли большевики…

— Да нет, это не его расстреляли, это Николая II с семьей…

— Ваши друзья, кстати, с вами согласны.

— Это Костян, что ли, Николаев попутал?

— Да, Константин Петрович, — подтвердил Христофор Иванович. Вдруг из-за занавески, отгораживающей часть комнаты, вышел высокий красивый мужчина. Следователи попытались привстать, но он остановил их жестом.

— Не помните, сколько правил Николай I?

— Долго, лет двадцать… Нет, двадцать это много, скорее пятнадцать.

— Много?! — мужчина хотел что-то сказать, но сдержался. — А как он умер?

— Как-как, взял и умер… Откуда мне знать?

— Не вспомните, кто правил после него?

— Александр какой-то…

— Александр Николаевич?

— Возможно. А потом Николай II… Они так чередовались, Александр — Николай, Александр — Николай… Нет, Александров трое было, а Николай II последним. Значит, после Александра был еще один Александр… или два… Какого-то из них прозвали Освободителем.

— За что? — полюбопытствовал мужчина.